- Почему богатые становятся богаче, а бедные остаются бедными? парадокс больших денег
- Бесконечная спираль: почему бедные всегда беднеют, а богатые – богатеют
- Эрик райнерт «как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» (м.: ниу вшэ, 2022)
- Почти полувековая практика внедрения неолиберальной модели показывает: к середине 1990-х размер состояния трех сотен богатейших людей планеты равнялся доходу 2,3 миллиарда человек, живущих в бедных странах. а спустя 20 лет активы 60 человек уже были равны совокупному доходу 3,6 миллиарда человек.
- Старт карьеры
- Факторы социального неравенства
Почему богатые становятся богаче, а бедные остаются бедными? парадокс больших денег
Богатые люди есть везде. И бедные люди тоже есть везде.
В мире нет ни одной страны, где все жители были бы одинаково богатыми и счастливыми.
Нищета и безработица существует даже в самых экономически развитых государствах.
И знаете, что самое удивительное?
То, что два человека, получивших совершенное одинаковое образование, могут находиться на разных полюсах финансового достатка:
- Два сотрудника, сидящие в одном отделе, получают разные зарплаты.
- Два коммерсанта, занимающиеся в одном городе одинаковым бизнесом зарабатывают абсолютно по-разному.
Это замечаю не только я.
Бедные и богатые дышат одним воздухом, или Парадокс денег
Оглянитесь вокруг — наверняка, среди ваших знакомых и друзей найдутся тоже и не блещущие интеллектом успешные предприниматели, и бедные «краснодипломники» из престижных ВУЗов.
Почему же люди имеют совершенно разное количество денег, разный уровень дохода и материального благосостояния?
Может, все дело в каких-то сокровенных знаниях? Или в талантах?
- Хотя, лично я видел много умнейших людей своего времени, которые не могут накопить себе на поездку к морю.
- И знаю многих бывших троечников, которые в слове из трех букв умудряются сделать три ошибки, но при этом имеют успешный бизнес.
На самом деле, нет никакого парадокса в распределении материальных благ.
Есть несколько основных причин, которые и создают эту непроходимую «денежную» пропасть, разделяющая бедных от богатых (и из-за которых бедные остаются бедными, а богатые богатеют день ото дня):
1) Причина первая — разное отношение к отпущенному нам времени
Богатые люди считают время главным своим ресурсом, который можно и нужно монетизировать.
Человек, «заточенный» на успех, никогда не будет тратить время зря. Каждая минута его жизни будет направлена на зарабатывание денег.
И наоборот.
Если вы из категории тех, кто хочет «пожить как люди» здесь и сейчас, и считает, что имеет полное право после рабочего дня расслабиться с друзьями или полежать перед телевизором, — то вы можете только помечтать о больших деньгах.
Потому что вряд ли когда-нибудь они к вам заглянут.
2) Причина вторая — разное отношение к перспективе
Те, кто добился большого финансового успеха, много лет к нему шли.
Мы узнаем их имена, когда они уже вступают в зрелую пору жизни, и никто не знает, какой долгий путь им пришлось пройти к своим миллионам.
Они вкладывают в свое образование финансы и время, работая на перспективу.
Они знают, к чему идут, и понимают — что это протяженный и извилистый путь.
- А вот вы, или ваши друзья готовы отказаться от сиюминутных удовольствий, чтобы лет через 20-30 распланированной жизни обрести финансовую независимость?
- Не покупать себе дорогой гаджет, а инвестировать и приобретать акции хороших компаний?
3) Причина третья — финансовая грамотность
Чтобы быть финансово грамотным, необязательно иметь диплом престижной экономической школы.
Важно знать и понимать, что такое «деньги» и как они работают. Именно так — «работают».
Потому что все, кто заработал много денег, знают — не человек должен работать ЗА ДЕНЬГИ, а деньги должны работать ЗА ЧЕЛОВЕКА.
РЕЗЮМЕ:
Кому-то покажется скучным изучать финансовые рынки и возможности приумножения собственного капитала.
Что ж, тогда не стоит жаловаться на несправедливый мир вокруг, который обделяет вас деньгами. Мир — это мы сами, и он будет таким, как мы захотим. Если только захотим.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
- Прочитайте другую мою статью «Куда НЕ стоит вкладывать деньги? ТОП-3 самых опасных для денег мест».
- Прочитайте мою статью «Какие навыки нужны, чтобы стать богатым».
ДЛЯ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МАТЕРИАЛА ПОСМОТРИТЕ МОЕ ОЧЕРЕДНОЕ ВИДЕО:
БУДУ БЛАГОДАРЕН ЗА ВАШИ ЛАЙКИ И РЕПОСТЫ ЭТОЙ СТАТЬИ
Бесконечная спираль: почему бедные всегда беднеют, а богатые – богатеют
Разница между двумя главными категориями людей в том, что бедные люди всегда находятся в слабой позиции и вынуждены действовать на невыгодных для себя условиях, а у богатых все в точности наоборот
Вечно актуальную тему бедности и богатства вновь исследует на канале «Русский Футурист» аналитик Олег Калистратов:
Как это выглядит на практике. Если ваш доход не покрывает базовые потребности – нет возможности по мере необходимости покупать еду, одежду, мебель, бытовую технику, аренду – вы скорее всего постоянно берёте потребительские кредиты или пользуетесь кредитными картами. Очевидно что в таком случае вы заранее подписываетесь на невыгодную для себя сделку: отдавать придётся больше чем брали. Кредиты позволяют хоть как-то сводить концы с концами – ровно до тех пор, пока вы не сталкиваетесь с непредвиденными расходами (привет от пандемии с необходимостью платного лечения в отдельных случаях) или сокращением доходов (привет от локдаунов). Что происходит в такой ситуации хорошо знают все, кто через это проходил – вы пытаетесь занять денег по знакомым, но у них тоже нет денег, потому что именно в этот момент все ровно в том же положении. Дальше идут микрозаймы под конские проценты, ломбарды куда вы по бросовым ценам сдаёте ещё недавно купленную в кредит электронику, в худшем случае доходит до продажи жилья – опять же по невыгодной цене потому, что продавать придётся срочно. Добрый совет: пока сумма долгов позволяет, лучше честно подать на личное банкротство – многие стесняются, но на самом деле ничего зазорного в этом нет.
Описанная мной история называется спиралью бедности. Вечные долги и привычка жить одним днём, потому что завтра может быть ещё хуже, становятся образом жизни и передаются следующему поколению. Выбраться из порочного круга крайне тяжело даже в случае роста дохода – это требует сверхусилия.
Теперь совсем другая ситуация: вы получили хорошее наследство или каким-то образом скопили пару миллионов долларов. Денег у вас больше, чем вам нужно на текущие расходы. Вы не слишком расточительны – то есть у вас не возникает желания купить яхту и засыпать ее палубу коксом, но и не чрезмерно бережливы – вам хочется пожить в своё удовольствие насколько позволяют средства. Что вы, вероятно, сделаете в этом случае? Проинвестируете один миллион и будете спокойно жить на второй. Предположим, наследство досталось вам 10 лет назад и миллион был вложен в один из самых очевидных инвестиционных инструментов – индекс S&P 500. К 2021 году ваш миллион превратился в четыре, и даже если второй потрачен – у вас сейчас в два раза больше денег чем было в 2022-м. Подчеркну: всё это время вы могли не работать, даже серьёзно разбираться в инвестициях было необязательно – вложиться нужно было один раз и в очень простой и консервативный инструмент.
Это спираль богатства. Выпасть из неё можно при неуёмном аппетите к риску или излишней любви к роскоши – но, если вы не отличаетесь тем и другим, один раз оказавшись внутри, вы скорее всего продолжите богатеть, даже не прилагая особенных усилий. И богатство, и бедность имеют тенденцию раскручиваться и набирать обороты словно расширяющаяся спираль: подобное порождает подобное. Один раз попав внутрь такого пространства вы с большей вероятностью останетесь в нём чем окажетесь снаружи…»
«Автор верно описывает про «ловушку бедности» и «ловушку богатства».
Кроме Восточной Азии – особенно Китая, пока у них идёт догоняющее развитие, но и оно скоро достигнет «ловушки среднего дохода» и остановится – мир законсервировался в этих двух ловушках. Причём если раньше был сообщающийся сосуд между двумя мирами – средний класс – то сейчас и он истончается: средний класс не растёт, а в большинстве развитых стран даже сокращается.
В развитых странах уходит классическая схема капитализма: товар-деньги-товар. Остаётся деньги-деньги. Настоящий капитализм Т-Д-Т остался только в Восточной Азии. С марта 2020 года США напечатали $4,8 трлн. И печатный станок не останавливается и сейчас. На эту бумагу Америка в т.ч. покупает товары за рубежом, а также деньги перетекают в фондовый рынок. Как верно описывает Олег в его примере, сейчас вы можете вложить деньги в акции Тесла или Эппл, и жить просто на дивиденды и рост акций.
Если раньше капиталист вложил бы этот $1 млн. в Т-Д-Т (в завод, ферму, магазин и т.д.), то сейчас он вкладывает этот $1 млн. в акции (или в ещё больше растущий рынок – в современное искусство, которое за последние 20 лет в среднем обогнало индекс S$P на 175%); а ещё выгоднее – биткоин, в этом году он принёс 65% доходности – сравните со средней рентабельностью производства в 4-7% в среднем по миру и в т.ч. у нас в России).
Мировая метрополия – США и ЕС, на их долю приходится 85% мировых резервов и расчётов (60 25%) – теперь просто живут на ренту, а трудится периферия и полупериферия (ПИП). На эту же ренту живут элиты ПИП, типа высшего начальства России, выкачивая деньги из своих стран в метрополию. Это для нас они начальники, а в мировой табели о рангах – управляющие метрополии на подмандатных территориях.
Новые левые экономисты во главе с Пикетти и Цукманом из Парижской экономической школы давно говорят, что пора обкладывать налогом весь этот мир деривативов, хотя бы по 1-3% за каждую транзакцию, т.н. «налог Тобина», и эти деньги пускать в инфраструктуру, образование, в развитие человеческого капитала. Плюс налог на капитал. «Исторические данные показывают, что без вмешательства государства капитал остаётся выгоднее развития, даже при самых бурных темпах прогресса. Понятно, что налоговая политика тесно связана с идеологией (правые-левые)», — писал Пикетти. Мир уже перезрел к левому переходу…»
Эрик райнерт «как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» (м.: ниу вшэ, 2022)
От названия книги норвежского экономиста Эрика Райнерта (род. 1949) на первый взгляд веет публицистикой. В западной литературе в моде подобные названия. У популярного историка Ниала Фергюсона: «Империя. Чем современный мир обязан Британии» (в оригинале еще более претенциозно: “Empire. How Britain made the Modern World”), «Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира». Или книга Асемоглу и Робинсона “Why nations fail”. Труд Райнерта академичен, однако написан весьма и весьма увлекательно. К тому же вы не встретите у Райнерта апологетики Запада, в которой нередко обвиняют того же Фергюсона.
Райнерт – выпускник Гарвардской школы бизнеса – особо выделяет метод ситуационного исследования, привитый ему в стенах школы. Он пишет, что Эдвин Гей (1867 – 1946), основатель и первый декан заведения, был последователем Густава Шмоллера (1893 – 1917) – представителя немецкой исторической школы (школы экономики, не следует путать с немецкой исторической школой права – прим. Е.Г.). Влияние исторической школы на Райнерта отчетливо прослеживается во всем повествовании. Фридрих Лист (1789 – 1846) – один из наиболее часто упоминаемых Райнертом экономистов (наряду с Йозефом Шумпетером).
Райнерт пытается разобраться с тем, почему растет разрыв между бедными и богатыми странами. Спешу заметить, сторонников «отнять и поделить» Райнерт разочарует: перераспределение доходов в виде финансовой помощи бедным странам не решает проблему бедности, а только усугубляет её, убивая мотивацию работать. Но именно такую стратегию избрали критикуемые Райнертом международные финансовые структуры.
Внутри страны с открытой экономикой кейнсианская установка на стимулирование спроса за счет расходов госбюджета также не приведет к росту. Увеличится импорт, но оживления местного производства не будет.
Не разделяет автор и упрощенного институционального подхода: обеспечьте нужные институты, и будет процветание. Хотя для «Другого канона» экономической науки, формулируемого Райнертом, институты важны, в его подходе важнее способ производства. Качественные различия между видами деятельности – ключ к объяснению неравномерности мирового развития.
Райнерт начинает с анализа мейнстрима экономической науки, обслуживающего современную глобализацию, олицетворяемую такими международными институтами как Всемирный банк и МВФ. Ключевой объект критики Райнерта – теория международной торговли, настаивающая на специализации на основе сравнительного преимущества (Давид Рикардо). Теория Рикардо, указывает Райнерт, основана на ошибочной трудовой теории ценности, в чистом виде сохранившейся теперь только в коммунистической идеологии. Отмечу для интересующихся, что критический разбор трудовой теории ценности можно найти в «Философии права» В.С. Нерсесянца.
Абсурдность последовательного проведения в жизнь теории сравнительного преимущества Райнерт демонстрирует гипотетическим примером: «После шока 1957 года, когда Советский Союз запустил первый спутник и стало ясно, что СССР опережает США в космической гонке, русские могли бы, вооружившись торговой теорией Рикардо, аргументированно утверждать, что американцы имеют сравнительное преимущество в сельском хозяйстве, а не в космических технологиях. Последние, следуя этой логике, должны были производить продовольствие, а русские – космические технологии».
Конечно, это доведение до абсурда, ибо отставание американцев от СССР в космической отрасли не было значительным. Но не менее абсурдными (в свете аргументов Райнерта) выглядят заявления некоторых российских общественных и политических деятелей о необходимости сырьевой специализации России (концепт «энергетической сверхдержавы» и др.). Сырьевая специализация, по Райнерту, это специализация в бедности.
Грозно звучит предупреждение Райнерта «нефтегазовым империалистам»: «Сравнительное превосходство в экспорте природного происхождения рано или поздно приведет страну к убывающей отдаче, потому что мать-природа предоставляет этой стране один из факторов производства, качественно неоднородный, и вначале, как правило, используется та его часть, что качественно лучше». Горестно в свете этих слов читать новости о разработке всё новых месторождений никеля и меди, выдаваемой за небывалый прогресс российской экономики, на фоне умерших заводов обрабатывающей промышленности, превращенных в очередной «центр торговли и развлечений» или офисный центр.
Райнерт не отвергает идею свободной торговли совсем, отмечая, кстати, что первоначально эта идея означала отсутствие монополии, а не тарифов. Идею глобальной свободной торговли надо оценивать в конкретном контексте. Автор цитирует ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию): «Симметричная торговля выгодна обеим сторонам, а несимметричная невыгодна бедным странам».
Истоком успешного развития является не специализация в рамках международного разделения труда, а эмуляция – копирование, имитация с целью сравняться или превзойти. Райнерт выделяет мальтузианские виды деятельности с убывающей отдачей и шумпетеровские виды деятельности с возрастающей отдачей. Специализация на видах деятельности с убывающей отдачей приводит к специализации в бедности. Отсутствие возрастающей отдачи не позволит даже очень квалифицированному маляру подняться до уровня Билла Гейтса.
Виды деятельности с убывающей отдачей – сельское хозяйство, добыча минерального сырья: «Если вы вкладываете все больше тракторов или трудовых ресурсов в одно и то же картофельное поле, то по достижении определенного момента каждый новый работник или новый трактор будут производить меньше, чем предыдущие». В промышленности иная ситуация – расширение производства ведет к снижению издержек на единицу продукции.
Растущая или убывающая отдача связаны и с типом конкуренции. Для убывающей отдачи с затрудненной дифференциацией товара (т.е. присущей товару гомогенностью) характерна совершенная конкуренция. А вот растущая отдача создает власть над рынком: «Компании в большой степени могут влиять на цену того, что они продают». Цены на сырьевые товары подвержены большим колебаниям, зачастую непредсказуемым. В то же время производитель инновационных товаров сам устанавливает цены.
Успешная стратегия страны основана на развитии обрабатывающей промышленности: «Богатые страны разбогатели благодаря тому, что десятилетиями, а иногда и веками их правительства и правящая элита основывали, субсидировали и защищали динамичные отрасли промышленности и услуг».
Бедным странам запрещают использовать эти стратегии, консервируя их отсталость. Запрет на развитие промышленности с использованием протекционизма – инструмент неоколониализма, по мнению Райнерта: «Основной признак колонии – отсутствие в ней обрабатывающей промышленности».
Обоснованием запрета служит убеждение, что свободная торговля в условиях международного разделения труда сама по себе выравнивает уровень жизни в мире: «На международном уровне стандартная экономическая наука доказывает, что воображаемая нация чистильщиков обуви и посудомоек может сравняться по благосостоянию с нацией, состоящей их юристов и биржевых брокеров». Эта интеллектуальная ошибка основана на рикардовой теории, в которой обмен производится между абстрактными трудочасами, без учета качественных различий между видами деятельности. Но нельзя сравнивать трудочас времен каменного века и трудочас в Силиконовой долине.
Райнерт критикует столь любимое западными авторами использование метафор. По-моему, оно чуть ли не повсеместно. К примеру, в экономике мы знаем «невидимую руку» Адама Смита, в социологии и национализмоведении – «воображенные сообщества» Бенедикта Андерсона (“imaginedcommunities”). Райнерт призывает идти от фактов к обобщениям, а не от метафоры к реальным проблемам. Хорошая экономическая теория должна отражать успешный опыт развития, успешную экономическую политику. Но успех мог быть достигнут и просто в результате использования применимого опыта (использования возрастающей отдачи), даже без осознания того, какие именно механизмы приводят к успеху (автор приводит аналогию с профилактикой цинги употреблением цитрусовых до открытия витамина С).
Анализируя истоки «Другого канона», Райнерт обращается к мыслям авторов Нового времени, критиковавшим экспорт сырья и импорт товаров, произведенных из этого сырья. В ту эпоху аристотелево представление о мире как «игре с нулевой суммой» вытесняется взглядом, что богатство можно не только завоевать, но и создать путем использования инноваций. Любопытно в этой связи, что Райнерт отмечает благотворное влияние византийских философов, перебравшихся в Италию в результате падения Константинополя в 1453 году. По его мнению, влияние восточной Церкви утвердило более динамичную версию Книги Бытия, повлиявшую на проинновационные установки: «Бог создавал мир 6 дней, а оставшуюся созидательную работу оставил человечеству. Следовательно, создавать и внедрять инновации – это наша приятная обязанность». Трудно комментировать этот пассаж автора, ибо он не дает ссылок на культурологические работы, анализирующие влияние религиозных установок Православной Церкви на инновационный процесс. Однако этот брошенный мимоходом тезис Райнерта, наверное, следовало бы проверить, принимая во внимание культивируемые в России (как либералами, так и антилибералами) представления о несовместимости Православия и развития.
Успех стран, бедных природными ресурсами, в том числе землей, Райнерт демонстрирует примерами Венеции и Голландии. Англия во многом эмулировала строй Голландии. Испания же, насытившись золотом из заокеанских колоний, деградировала в индустриальном отношении. На примере Испании Европа поняла, что «истинные золотые рудники – это не физические золотые копи, а обрабатывающая промышленность».
Экономический строй более успешных стран эмулируется даже тогда, когда есть понимание того, что превзойти первопроходцев будет невозможно. Райнерт приводит пример Австралии. Создавая промышленный сектор, австралийцы понимали, что их промышленность не будет такой эффективной, как британская. Но наличие обрабатывающей промышленности удерживает зарплаты на определенном уровне.
Рассматривает Райнерт и вопрос о влиянии образования на благосостояние страны. Ключом к благосостоянию образование не является, если нет спроса на образованный персонал. В странах, находящихся в технологическом тупике, образование будет стимулировать поток эмигрантов. Развитие образования дает эффект только вместе с промышленной политикой.
Инвестиции в науку в стране с деградировавшим производством спонсируют промышленность других стран.
Много внимания уделяет Райнерт смене технико-экономических укладов. Отправной точкой его рассуждений являются идеи Йозефа Шумпетера (1883 – 1950) – питомца «австрийской экономической школы». Заслугой Шумпетера является то, что он показал роль предпринимателя и инноваций в капиталистической экономике. «Созидательное разрушение», внимание на котором акцентировал Шумпетер, характеризуется появлением новых отраслей промышленности и исчезновением старых. При этом стремительный рост производительности резко поднимает уровень жизни: зарплата старпома на пароходе выше, чем зарплата старпома на паруснике, несмотря на то, что управлять парусником сложнее. Рост зарплат в передовой отрасли в ХХ веке был связан и с установкой «мой работник – это еще и мой покупатель» (фордизм).
Рост уровня зарплат в передовой отрасли подстегивает рост зарплат в остальных отраслях. Именно поэтому парикмахеры в индустриальных странах зарабатывают больше, чем в природоресурсных и аграрных. Несмотря на то, что внутри одной страны уровень зарплат в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности, занятые в сельском хозяйстве тоже выигрывают от индустриализации за счет этого синергетического эффекта.
Райнерт утверждает, что аргумент о синергетическом эффекте использовался в 1820-е для убеждения фермеров США в необходимости индустриализации в условиях протекционизма. Им объяснили, что это приведет к удорожанию промышленных товаров, но в будущем развернется спираль богатства.
Для индустриальной экономики рост населения – благо. Для страны, специализирующейся на видах деятельности с убывающей отдачей – зло: «Если в стране нет альтернативного источника занятости населения, то убывающая отдача приведет к тому, что реальная зарплата начнет падать. Чем дольше страна специализируется на сырьевых товарах, тем она беднее».
Убывающая отдача – причина переселения народов. Об этом писал еще Маршалл в 1890 году в «Принципах экономической науки» (работа эта в советское время была переведена на русский язык, но с тех пор вроде не переиздавалась). И в наше время специализация в бедности вызывает массовый исход людей из бедных стран. Но утечка мозгов характерна и для развитых стран. В США исследователи стремятся уехать со Среднего Запада на восточное, либо западное побережье, поближе к промышленной среде.
Высокая рождаемость в бедных странах объясняется отсутствием социального страхования.
Последствия фритрейдерских установок, оторванных от контекста, Райнерт анализирует на примере Монголии. Российскую «шоковую терапию» он, разумеется, тоже оценивает негативно, но она в его книге не анализируется.
До реформ 1991 года Монголия развивала промышленный сектор, снижалась доля сельского хозяйства. После открытия страны для международной торговли в 1991 году физический объем производства упал на 90%. Многие люди вернулись к кочевому скотоводству. В 2000 году процентная ставка составляла 35%, но представители USAID сетовали на низкую культуру предпринимательства. Райнерт, выступавший экспертом в парламенте Монголии, пишет, что Всемирный банк предлагал Монголии рецепты, точно такие же, как и другим развивающимся странам, не взирая на специфику видов деятельности и местные условия. Автор высмеял подобный подход, проявленный в рекомендации Джеффри Д. Сакса выбрать в качестве специализации производство компьютерных программ. В стране, где за исключением столицы только 4% жителей имеют дома электричество.
В настоящее время проводить реиндустриализацию значительно сложнее, чем после Второй мировой войны. Это связано с защитой инноваций патентами. Кроме того, сектор продвинутых услуг зависим от спроса, предъявляемого старой промышленностью: «Он просто не возникает в странах, где население пасет коз, потому что у него нет покупательной способности».
Деградация производственной системы ведет и к упрощению социальной системы: страна превращается из интегрированного национального государства в родовое сообщество. Специализация на сырьевых товарах, по мнению Райнерта, способствует созданию феодального политического строя.
Актуальность идей Райнерта для России.
Райнерт отвергает экономический неолиберализм, но его критика ортодоксии основана на экономических аргументах и потому заслуживает внимания. Этот подход выглядит более продуктивным, чем то направление International Political Economy, которое учит «думать политически о так называемых экономических процессах» и пытается объяснять глобальные экономические проблемы со ссылкой на Грамши, не считая нужным вспомнить закон убывающей предельной полезности (именно такой вариант излагался автору настоящих строк в ознакомительном курсе IPE в Университете Манчестера).
Райнерт отвергает и призывы к глобальному перераспределению доходов. Задача не в том, как их перераспределить, а как создать условия для роста доходов в бедных странах.
Когда читаешь Райнерта, трудно отделаться от ощущения, что многое из сказанного им в отношении бедных стран, увы, применимо и к постсоветской России. В то же время деиндустриализация России не была, к счастью, тотальной. Есть и внутренний инвестиционный и человеческий потенциал. Это, в частности, наши российские промышленники, которые пусть и в не самых передовых отраслях (российская промышленность плавит чугун и производит слябы, закупая в то же время современное оборудование для металлургии и инжиниринговые услуги в Германии и других странах Европы), но тем не менее собрали успешные по глобальным меркам компании. Некоторые из них уже инвестируют в производство продукции более «высоких переделов» (авиастроение, транспортное машиностроение).
К сожалению, Райнерт склонен видеть первопричину в способе производства (не в марксовом значении, а скорее в привязке к технологиям и влиянию убывающей / возрастающей отдачи). Но сложно объяснить, почему исторически одни выбрали правильный способ производства (Голландия, Англия), а другие – нет (Испания). Одним повезло с правителем, а другим – нет?
Стимулирует инновации, по мнению Райнерта, и нехватка природных ресурсов. Впору вспомнить о «ресурсном проклятии России», но не хочется, поскольку есть страны, сознательно консервирующие собственные ресурсы. Иными словами, это вопрос общественного выбора, если, конечно, есть общество.
Райнерт, конечно, высказывается мимоходом о роли конкуренции между европейскими странами, войн между ними, практически в духе упомянутого Ниала Фергюсона. Трудно не вспомнить Петра I, военные устремления которого были связаны с развитием отечественной промышленности. Проблема лишь в том, что в России война очень быстро возрождает военный тип общества в смысле, раскрытом Гербертом Спенсером. И сторонников военного типа не смущает, что ведущие в военно-политическом отношении страны (США, Великобритания) уже давно (с XIX века, как минимум) организованы по промышленному типу, а не по военному.
Эти «скелеты в шкафу» возвращают нас к разговору об институтах и культуре, приветствующей предпринимательство и инновации, но не только. Если представить рецептуру Райнерта как laissez—faire внутри и избирательный протекционизм, то встает вопрос о потерях потребителей в результате протекционизма. Нынешние события вокруг санкций и контрсанкций обнажили голоса недовольных, которые нельзя просто игнорировать.
Кроме того, за годы «постиндустриального общества» российское общество успело забыть о значении промышленности. Не стану демонстрировать это непопулярностью рабочих профессий (тут причина, как представляется, в другом). Но россиянам банально нужно объяснять с детства роль промышленности в процветании страны. Иначе вкупе с примитивнейшими установками на «специализацию» появляются голоса, подобные памятному автору сих строк, который в годы обучения в Высшей школе экономики на лекции Г.А. Явлинского услышал от аспиранта факультета экономики тезис о необходимости специализации России на проституции по причине красоты российских женщин. Вот такие вот гримасы «рикардианского либерализма»!
В России много музеев с военной тематикой (не всегда, увы, интересных), но, к сожалению, мало музеев промышленности, где можно собственными глазами увидеть (а может быть и потрогать руками!) механизмы и машины, узнать истории людей, благодаря которым Россия, несмотря на глубочайший кризис конца ХХ века, всё же одна из крупнейших мировых держав. «Индустриализация сознания» россиян – тоже важная составляющая процесса реиндустриализации, сопутствующая привитию уважения к частной собственности и результатам предпринимательского творчества.
P.S. Ну и напоследок. Автор настоящих строк частенько сталкивается с неприязнью различных «патриотически настроенных граждан» к Высшей школе экономики, которым оная институция видится «рассадником русофобии» и чуть ли не центром заговора против России. Внимание таких читателей хотелось бы обратить на то, что книга Райнерта с критикой неолиберализма, МВФ и Всемирного банка вышла в издательстве ВШЭ, а перевод ее выполнен под редакцией научного руководителя факультета экономических наук В.С. Автономова, ранее, кстати, переводившего на русский язык Йозефа Шумпетера, за что ему огромное спасибо.
Почти полувековая практика внедрения неолиберальной модели показывает: к середине 1990-х размер состояния трех сотен богатейших людей планеты равнялся доходу 2,3 миллиарда человек, живущих в бедных странах. а спустя 20 лет активы 60 человек уже были равны совокупному доходу 3,6 миллиарда человек.
Другая причина кризиса носит более объективный характер: между производителем и потребителем существует постоянный конфликт интересов. Если первый заинтересован в увеличении разницы между себестоимостью и отпускной ценой, то второй — в уменьшении конечной стоимости.
Некоторое время корпорации решали эту задачу, перенося производство в страны третьего мира, где труд более дешев. Но схема перестала работать и стала слишком затратной: транспортировка произведенного товара тоже имеет свои издержки. К тому же со временем рабочие начинают добиваться увеличения оплаты и улучшения условий труда.
Ко всему этому добавляется кризис перепроизводства, описанный Марксом. Стремясь увеличить прибыль, производитель выпускает как можно больше товаров, что порождает необходимость в сырье и новых рынках сбыта. И то, и другое обнаруживается в тех же странах третьего мира.
Из-за постоянного перепроизводства истощаются ресурсы планеты, и это тоже учли неолиберальные экономисты. В 1972 году состоялось знаковое заседание Римского клуба, на котором был зачитан доклад «Пределы роста». В нем говорилось о том, что сохранение текущих объемов и темпов производства ведет к экологическим катастрофам и потере биоразнообразия планеты.
С этими идеями хорошо сочеталась концепция нулевого роста, выдвинутая десятилетием раньше. Согласно ей оптимальный путь развития экономики — это тот, при котором основные экономические показатели (например, ВВП) остаются стабильными. Эта идея должна была постепенно заменить концепцию непрерывного конвейера (фордизм).
В 2022 году в докладе Римского клуба на Давосском форуме об этом заговорили опять, вспомнив и тему «лишнего человечества»:
«Продолжающийся общепринятый рост приведет к тяжелым конфликтам при столкновении с естественными границами планеты. Экономика, жестко управляемая финансовой системой с присущими ей спекулятивными операциями, будет способствовать увеличению разницы в благосостоянии и доходах людей.
Процесс увеличения населения планеты необходимо в ближайшем будущем стабилизировать, не только по экологическим, но и по социально-экономическим причинам. В жизни слишком многих людей сегодня царят смятение, хаос и неопределенность. Глубокое социальное неравенство, рухнувшие государства, боевые конфликты и гражданские войны, безработица и массовая миграция обрекают сотни миллионов человек на жизнь в страхе и отчаянии».
Старт карьеры
Разумеется, каждого любимого наследника папа-бизнесмен обязан пристроить к друзьям на работу уже с третьего курса, чтобы набрался опыта. Бедный должен сам себе искать стажировки, прорываться на них. Живет он на стипендию и рискует ее потерять, слишком увлекшись работой, что снизит доход и создаст риски отчисления.
Часто бывает так, что приходится подрабатывать на работах, вообще не связанных со специальностью. Чтобы помогать престарелым или больным родителям, например. Так он и живет: будильник — общественный транспорт — институт — общественный транспорт — несколько часов на сон. И где тут незабываемые моменты молодости?
Алиса, редактор:
«Интересен и другой момент. Прагматичные и богатые родители понимают, что поначалу зарплата у вновь испеченных специалистов бывает довольно низкой, а в молодости ведь надо попробовать все удовольствия. Своевольный ребенок просто сбежит с престижной и перспективной работы, где мало платят, ведь ему нужны деньги на развлечения.
Во всех обеспеченных семьях моих знакомых практикуется такая схема: поработав пару месяцев на месте, куда его пристроили, сын приходит к отцу и спрашивает, как ему жить на эти несчастные 30 тысяч зарплаты младшего банковского клерка. Ты только работай, сынок, — отвечает отец, — я тебе буду доплачивать от себя 40 тысяч в месяц, пока не дорастешь до нормальной должности, не вздумай уходить с этой работы!
То, что помимо этого оплачивается съем отдельной квартиры, даже не обсуждается, это в порядке вещей. Это родительское субсидирование считается за “карманные деньги молодого мужчины на дам и увеселительные заведения”.
Таким образом задается неравенство в доходах. С каждым годом оно только растет. Если у вас хороший карьерный старт — для вас и потолок зарплаты очень высокий. Это – не говоря о случаях, когда весь смысл работы на стороне — подготовка для того чтобы возглавить папину фирму уже с багажом знаний и опыта, а не с пустой головой.
Если же вы сегодня работаете в Макдональдсе, через год чините компьютеры, а через два – трудитесь Профессия продавца-консультанта кухонной мебели. Как построить карьеру в мебельном бизнесепродавцом-консультантом, то путь к вершинам карьеры для вас закрывается.
А почему так происходит? Потому что бедному нужно есть и помогать родителям здесь и сейчас, он не может работать на перспективу на низовой должности за совсем копеечную зарплату. Это первая причина, почему бедные становятся только беднее, а богатые богатеют. Но самая главная причина — следствие из первой”.
Факторы социального неравенства
- Доступ к информации. Бедная семья может позволить себе разве что интернет, и то не всегда. Интернет — прекрасный источник информации. Общетематической. Специализированную информацию очень сложно искать, или ее вообще нет. Хорошие современные пособия по любой тематике – от бизнеса до хобби – не сразу попадают в публичный доступ. За них надо платить, потому что их авторы хотят заработать на своих передовых знаниях и опыте. Что такое 500 рублей за свежую бизнес-литературу для ребенка из богатой семьи? Ерунда. Ребенок в бедной семье сегодня лишен доступа к самой лучшей части информации. Не только сегодня. Так было всегда, до появления массового интернета все было гораздо хуже.
- Доступ к образованию. Да, в России есть бесплатное высшее образование. Чтобы получить его, надо сдавать ЕГЭ. Кто лучше сдаст ЕГЭ при прочих равных — учившийся в дорогой гимназии и занимавшийся с репетиторами или ученик районной школы, единственным помощником которого при подготовке к экзаменам становится все тот же интернет? Здесь все понятно. Как стать учителем. Рассказывает преподаватель математики в средней школеЧастные учителя, престижное зарубежное образование — все это детям в бедных семьях недоступно. Сюда же относится такой важнейший инструмент расширения кругозора как заграничные поездки и экскурсии, на которые у бедных нет денег.
- Питание. Часто в бедных семьях несколько детей и им приходится экономить на еде. Можно, конечно, правильно экономить на продуктах, укладываясь во все нормы и рекомендации по БЖУ и витаминам. Но это не тот случай. Как правило, дети растут в условиях недостатка витаминов и белковой пищи, потому что фрукты, рыба и хорошее мясо дороже дешевых углеводов и жиров (макароны из мягких сортов пшеницы, жареная картошка — типичная еда бедняков).
- Доступ к спорту. Если ребенок из богатой семьи может пойти в любую секцию, заниматься фитнесом в хорошем клубе и учиться у личного тренера, то удел обычных детей — два академических часа физкультуры в неделю и пробежки в местном лесу, если он есть.
- Доступ к здравоохранению. Все мы знаем, какая в России бесплатная медицина. Обеспеченные семьи ходят только в платные клиники к лучшим врачам и следят за здоровьем очень тщательно.
- Отношение окружающих. Дети из бедных семей ежедневно подвергаются травле в школе за отсутствие модной одежды и “причиндалов”, будь то тамагочи или айфон, в зависимости от времени и моды. Ребенок вырастает с комплексами. В подростковом возрасте он видит, как противоположный пол тянется к популярным и успешным, у родителей которых есть возможность давать карманные деньги и покупать модные вещи подростку. Это закрепляет психологическую травму.
Все эти проблемы незнакомы детям из обеспеченных семей. Они растут более здоровыми и уверенными в себе. Таким образом, разные возможности на старте жизни приводит к формированию разных личностей уже к совершеннолетию. Идем дальше.
